|
«сдают ли в америке бутылки?»
ПОЭТ И ВРАЧ ЮРИЙ ГАШИНОВ
Под этим заголовком мы публиковали для любителей поэзии произведения днепропетровца Юрия Гашинова. По призванию и диплому он Врач с большой буквы, но и настоящий поэт-профессионал.
Поэтический дар Юрия Гашинова не проявился как-то вдруг, вот только сейчас, когда в его жизнь уже вошла золотая зрелость. И стихи, и прозу он пишет с юности, но по врождённой интеллигентности долгие годы не спешил обнародовать свои родившиеся в сердце строки. Ему чужды литературное кокетство, поэтическое высокомерие. Он добрый и умный, скромный и обаятельный человек. В 2000 году из печати вышел первый сборник стихов и прозы Юрия Гашинова «Лицом к лицу».
И вот сегодня мы предлагаем Вам прозу Юрия Гашинова – вступление к его новой повести
«СДАЮТ ЛИ В АМЕРИКЕ БУТЫЛКИ?»
Держать язык свой за зубами
Легко по молодости лет,
И как сложней, когда с годами
У нас зубов в помине нет.
(Г. Фрумкер)
ОТ АВТОРА
(не очень интересно, но так полагается)
Давным-давно, в моём призрачно-белёсом ленинградском детстве, на Кузнечном рынке у Пяти Углов (так называлась площадь невдалеке от музея Арктики) в предпоследнем ряду, где продавались леденцовые петушки на палочке, глиняные свистульки и резные самшитовые трости, шустрая псковская бабенка торговала копилками - ядовито-зелеными кошками и поросятами, окрашенными в безумно розовый цвет. На мой первый школьный день рождения записная красавица Женя Иванова с глазами фарфоровой голубизны, из-за которых умирала мужская половина нашего класса, преподнесла мне в подарок розовую свинку с прорезью в спине. Копилка совершенно не вписывалась в сурово ограниченный ряд моих игрушек. Свинка была чужой среди гильз от трехлинейной винтовки, пустого диска от автомата «ПэПэШа» и плоского немецкого штыка. Правда, её можно было накрыть почти целой немецкой каской, так впоследствии я и поступил в целях экономии моего личного жизненного пространства.
Периодически кто-то из родственников или друзей родителей бросал в копилку мелочь, а мы с Юркой Колесниковым, соседом и одноклассником, пытались всеми хитрыми способами оттуда денежки выудить, когда нам не хватало на мороженое или кино. Так и просуществовал этот поросёнок почти три года до полета Гагарина в космос. В ознаменование Победы Человеческого Разума (а такова была официальная трактовка содеянного), на фоне общего ликования копилку я раскурочил. При подсчете в ней оказалось два рубля мелкими монетами, серебряный полтинник первых летСоветской власти, две трехрублевые купюры старых денег, одна пластмассовая и одна металлическая пуговица - то ли брошенные в копилку при дарении коварной Женей, а, может, - компенсация от жуликоватого Юрки Колесникова за выуженные деньги.
К чему я это веду? А к тому, что любой человек напоминает копилку - знаний, эмоций, ощущений, воспоминаний. Но вот вскроет ли каждый свою «свинку» или нет - это дело случая, обстоятельств и, в конце концов, таланта.
Солоухинские «Камешки на ладонях», «Черная шкатулка» Людвига Ашкенази (этот ассоциативный ряд можно продолжать до бесконечности) - по своей сути книги-копилки, куда автор закладывал впрок наблюдения из жизни, раздумья, курьёзы, прибаутки и даже газетные вырезки. При этом совершенно не важно, кем, вернее, чем ты себя ощущаешь - впитывающей губкой, сундуком или амбаром; вариации зависят от личностных амбиций.
Гораздо интереснее то, что и в каком количестве ты собрал, или, вернее, отобрал в свои закрома, будет ли это востребовано обществом или в силу своей информативной ограниченности, а, может быть, и просто лени собранные «сокровища» останутся при хозяине. Бывает и такое.
Отважившись на публичное раздевание, и мотив здесь очевиден - повышение своего социального статуса, автору следует реально осознать, что отныне выдумка, ложь и преувеличение станут вашими обязательными спутниками. Но если бы у писателя, как у сказочного Пиноккио, при каждой небылице чуть-чуть подрастал нос, то, смею вас заверить, большая часть членов творческого союза не мельтешила бы на телеэкранах, не красовалась на обложках журналов и прочих печатных изданий. Нос бы не помещался в кадре.
С другой же стороны, как можно удержаться от искушения развлечь публику приукрашенными байками? Особенно, если ощущаешь в себе возможность и то, что называется Божьим даром.Так и шагаем по жизни, с букетом фантазий, с надеждой на востребование, балансируя на грани правды и лжи, с тяжелой ношей сотворенного твоим воображением мира.
Решившись на процесс творенья,
Ты будь готов к душевным мукам,
К скоропалительным разлукам,
К цене счастливого мгновенья.
Решившись на процесс творенья...
Приблизительно разобравшись, почему люди пишут, давайте зададим себе вопрос: для кого пишутся повести, романы и прочая беллетристика? Исключим сразу бизнесменов последней формации, домохозяек - любительниц «мыльных опер» - и большую часть «белых воротничков». У последних, как думается, не остается ни времени, ни сил после обслуживания работодателей. Прикипевшие к компьютеру пользователи, коим винчестер, дисплей и «мышка» заменили шесть чувств, также чужды литературе. Поскольку отрываются от клавиатуры только для выполнения обязательных физиологических отправлений. Правда, ходят слухи, что и эта проблема для новой расы «homo electronicus» (и так далее (лат.) в скором времени будет решена, через Интернет. Поживем - увидим!
Оставшаяся людская масса, на которую может рассчитывать автор, чрезвычайно разнородна. Выработать же алгоритм повествования, который бы заинтересовал всех, задача теоретически возможная, но практически, увы, нерешаемая. Один влюблен в Бунина, другой увлечен психологическими изысками Достоевского, третий ушел в мир фантазии, то бишь фантастики, четвертый медитирует в Шекспировских трагедиях et cetera, et cetera...* Сверхзадача для автора - определение круга своих читателей с незаполненной до конца нишей эмоций, где, подобно эху, прозвучит писательское слово, во множестве отражаясь и задевая глубинные струны души, выстраивая их в резонансный ряд, столь милый нашему естеству. А для того, чтобы правильно искать, необходимо элементарно определиться с группами читающей публики.
Итак, категория «А» - достаточно обширная и требовательная. Люди, получающие комплекс знаний, полезных в дальнейшем для употребления в реальной жизни. Зачем же наступать на грабли самому, когда можно прочесть об этом в книге?
Категория «Б» - интеллектуалы, аналитики, с удовольствием разгадывающие интриги и сюжетные выкрутасы автора, создающие собственные виртуальные модели романа или рассказа. Причем, как правило, значительно превосходящие читаемое. Они бы написали всё гораздо лучше, но им некогда.
Вне категории стоят «деталисты». Прочитывая каждую страницу книги, они испытывают состояние, близкое к оргазму, когда представляется возможность уличить автора в некомпетентности, особенно обнаружив несоответствие в мелких деталях. Для них это момент истины, очередной раз подтверждающий незыблемую правильность выбранного кредо.
Третья, самая распространенная, искренняя категория, переживающая все перипетии, развертывающиеся на страницах. Из-за полного отождествления с собой - умирающая и воскресающая вместе с литературным героем. Люди, ушедшие в мир книг от жестких реалий жизни. Таких большинство. Ищите их, подбирайте ключи к душам - благодарным, негодующим, но всегда неравнодушным. Сказано же в Писании: «Ищите и обрящете!»
Вырисовывая персонажи по своему образу и подобию, автор уподобляется Всевышнему, хотя бы фрагментарно, от души наделяя каждого героя личностными качествами, внешностью, нервами. Даже эпителиальные клетки - меланоциты, выполняющие защитные функции, щедро раздаются писателем налево и направо.Но пуповина обрезана, и герои начинают самостоятельно существовать в новом мире, совершая алогичные поступки, подчас выходящие за рамки книги, влюбляясь, расставаясь, попадая в ловушки, расставленные судьбой, руководствуясь обстоятельствами и своей волей. Конечно, автор вправе резко вмешаться в ситуацию. Но, кто из детей когда - либо выполнял мудрые советы родителей? «В своем отечестве пророка нет».
Итак, декорации расставлены, «дети рождены» и живут своей жизнью. Волею судеб приведены на один континент, где и небо другое, и говор иной, а законы общества подчас нелепы и непонятны бывшему советскому человеку.
Жить в американской толпе, впрочем, как и в любой другой, удобно, но чрезвычайно скучно, поскольку, наработав за бесконечное количество лет определенные правила и границы поведения, толпа втискивает любую индивидуальность в прокрустово ложе средне-нормального обывателя. А таковой «усеченный» индивид и проявление творчества в любых видах - понятия абсолютно полярные. Попробуйте в ранне-утренней толкучке остановки сабвея спеть даже не арию, а маленький романс, или сделать стойку на руках. Получите активное неприятие, в худшем случае консультацию -полицейского психиатра.
Толпа минимизирована в потере энергии, но при этом явно не учитывает, что идеальным вариантом уменьшения энтропии является, увы, труп.
Толпа не делает эпохальных открытий не создает шедевров от музыки или архитектуры. Она только активно потребляет. При этом складируя в себе навыки, суждения и правила, выгодные ей.
Историю вершат личности, изменяя этот мир через Поступок! Быть личностью - занятие неблагодарное и невыносимо тяжелое. Тот, кто впереди, - всегда под обстрелом и, обречен на одиночество. Не толпа ему навязывает правила игры, а индивидуум из своихпсихологических и физических возможностей формирует варианты действия для остальных.
Можно бесконечно рассуждать о побудительных мотивах, заставляющих человека покинуть «болото» толпы, вступить в сражение за право иметь собственное мнение, право на Поступок. В этом перечне `и холод, и голод, тщеславие и сверхценные идеи, и, конечно, боль в различных вариациях. - «За бесцельно прожитые годы» - истово прописанная классиком советской литературы.
Исконная боль за мессианскую сущность русского народа.
У меня есть приятель, который страдал по этому поводу лет двадцать. Сейчас, правда, поменялся объект переживаний, и он усиленно беспокоится о еврейском народе и его судьбоносной роли в истории человечества.
„Боль об утраченной любви, молодости.` Да мало ли какие случаи еще можно рассматривать.
Но из всего этого перечня особо выделяется зубная боль. Физиологи определяют ее как одну из самых нетерпимых. И обусловлена она не столько телесными страданиями, сколько несопоставимостью в сознании того, что маленький зуб, всего лишь одна сотая часть нашей плоти, создает убедительный эффект «ложки дегтя в бочке мёда». Отсюда удвоение, утроение душевных и физических мук от ощущения несовершенства человека. И, если для доказательности авторских умозаключений необходим фактаж, то вот он: «Измученный Роберт Берне пишет «Оду к зубной боли»; интеллигентный Чехов дарит миру «Лошадиную фамилию»; по непроверенным слухам (где там Пиноккио?), вполне возможно, чтобы большей болью заглушить меньшую, Винсент Ван Гог, не посоветовавшись со стоматологом, отрубил себе ухо (а уж потом исследователи жизни и творчества художника начали трактовать этот акт как признак психического расстройства). Кто знает, сколько великих деяний и подвигов совершалось под воздействием зубной боли. Говорят, Наполеон проиграл битву при Ватерлоо из-за насморка. А если бы у него болели зубы? Может, сейчас бы мы говорили все на французском языке, и Николаевская парфюмерная фабрика «Алые паруса» носила бы имя Кристиана Диора. Увы, история не знает сослагательного наклонения. Поэтому и Ваш покорный слуга исписал на русском десяток черновиков этой повести, кстати, в краткие промежутки между приступами периодонтита.
Вот уже и прозрение появилось у читателя, почему зубной боли уделено столько внимания. Ничто так не сплачивает людей, как общие страдания. И место встречи наших героев уже определено волей случая, или точнее, судьбы, - стоматологический кабинет, принадлежащий Изе Лифшицу, дипломированному специалисту, метрах в трехстах от знаменитого ресторана «Одесса», в котором с периодическим успехом выступали Успенская, Токарев, Шуфутинский и даже Алла Пугачева, тоже имевшая в юности проблему о зубами.
Начнем же!
Продолжение следует…
|
|
comments powered by
|
Wait...
|
 |